Связаться с приемной комиссией
Меню раздела
Основное меню
Болонский процесс назван в честь Болонского университета, где в 1999 году министры образования 29 европейских стран подписали Болонскую декларациюС отрудничество России со странами Европы оказалось в системном кризисе после начала специальной военной операции на Украине. Программы двустороннего сотрудничества российских и европейских вузов сворачиваются, ставится под вопрос целесообразность участия России в Болонском процессе, в рамках которого советскую систему высшего образования два десятилетия приводили в соответствие с западной. Реформа системы высшего образования, в частности переход на двухуровневую систему, проведена не тотально. Во многих вузах сосуществуют и старые программы специалитета, предусматривающие подготовку в течение пяти и пяти с половиной лет, и двухуровневая система, состоящая из четырехлетнего бакалавриата и двухлетней магистратуры. Ректоры вузов, с которыми удалось побеседовать «Стимулу», высказались против обратной реформы, так как сам процесс реформирования системы высшего образования неминуемо приводит к проблемам в процессе реформы. Другой прозвучавший аргумент — гибкость двухуровневой системы, отвечающая современным реалиям. И наконец, окно возможностей: если сворачивается сотрудничество с Европой, можно усилить академический обмен внутри страны и с дружественными России странами. «Стимул» также побеседовал со студентами, поступившими в вузы при введении Болонской системы, и с выпускниками 2021 года.
Идеи, которые легли в основу Болонского процесса, формировались с 1970-х годов. В 1986-м была подготовлена Болонская хартия (Великая хартия европейских университетов, Magna Charta Universitatum Europearum). В 1988 году в Болонье ее приняли ректоры европейских университетов. Главной задачей участников процесса было свободное движение между странами кадров высшей квалификации, исследователей, научных работников, Это было одним из элементов сближения государств Европы в процессе создания Европейского союза.
Болонский процесс, направленный на создание европейского пространства высшего образования, стартовал 19 июня 1999 года, когда министры образования 29 европейских стран подписали Болонскую декларацию. Россия присоединилась к Болонскому процессу в сентябре 2003-го на берлинской встрече министров образования европейских стран.
«Многие понимают Болонский процесс как систему бакалавр/магистр. А это не так. В основе Болонского процесса как раз лежала возможность академических обменов, — отметил в беседе со “Стимулом” ректор Университета ИТМО Владимир Васильев. — Была задача сделать большой распределенный университет, дать преподавателям и студентам возможность перемещаться из университета в университет, чтобы им засчитывали кредиты, которые они получали в другом университете. Вот это было основное. И уже потом некоторая унификация ступеней образования, появились бакалавриат и магистратура. Это пристегивалось как механизм выбора той или иной траектории, чтобы студенты и преподаватели могли побывать в разных странах, в разных университетах. Мы в нашем университете в 1992 году, за семь лет до объявления Болонского процесса, перешли на систему бакалавр/магистр».
Болонский процесс, направленный на создание европейского пространства высшего образования, стартовал 19 июня 1999 года, когда министры образования 29 европейских стран подписали Болонскую декларацию. Россия присоединилась к Болонскому процессу в сентябре 2003-го на берлинской встрече министров образования европейских стран
По оценке Владимира Васильева, «не очень хорошо, что сейчас будет затруднен академический обмен с Европой», особенно для студентов, которые сейчас обучаются по программам такого обмена в европейских вузах. Некоторые студенты Университета ИТМО уехали по обмену в страны Европы в январе‒феврале на один семестр.
По словам ректора Санкт-Петербургской государственной химико-фармацевтической академии Игоря Наркевича, многие вузы сообщают, что разрывают или приостанавливают отношения с возглавляемой им академией. И это происходит во многих областях, не только в системе высшего образования. Но это, на его взгляд, не означает, что России нужно отказываться от участия в Болонском процессе. «Если Mercedes сообщает, что приостанавливает производство у нас, мы же не идем завод разрушать», — сказал он «Стимулу».
По мнению ректора Санкт-Петербургского государственного морского технического университета Глеба Туричина, двухуровневая система образования не привела ко взаимному признанию дипломов. «Признание диплома — это отдельная история. Вряд ли можно предположить, что мальчик или девочка, закончившие бакалавриат где-то в российской провинции, потом поехали бы учиться в магистратуру в ту же Болонью», — заметил он в беседе со «Стимулом». Глеб Туричин привел собственный пример: «У меня в дипломе написано “инженер-физик”, никакой ни бакалавр, ни магистр. Когда я попал на работу в Германию, мне ничего не пришлось предпринимать, чтобы мой диплом был признан дипломом немецкого магистра, а моя кандидатская диссертация была признана немецкой кандидатской. И это задолго до Болонского процесса. Все знают, где учат хорошо, поверьте». По его мнению, после окончания периода охлаждения и заморозки отношений с европейскими партнерами процесс академического обмена с зарубежными странами возобновится.
Как и в случае с санкциями, Владимир Васильев склонен видеть в разрыве отношений с Европой не только сложности. «Появляется окно возможностей. Мобильность, на мой взгляд, должна быть расширена внутри страны и с дружественными России странами, которые не поддерживают санкции. Это страны Азии — Индия, арабский мир, Латинская Америка. Это смена векторов», — полагает ректор Университета ИТМО.
Игорь Наркевич обратил внимание на то, что Болонский процесс не очень формализован. «Положения Великой хартии европейских университетов общечеловеческие. И сказать, что они противоречат в чем-то нашим принципам или мировоззрению, я бы не смог». На его взгляд, сегодня важнее разобраться с содержанием образования, а уж потом заниматься формой.
«Была задача сделать большой распределенный университет, дать преподавателям и студентам возможность перемещаться из университета в университет, чтобы им засчитывали кредиты, которые они получали в другом университете. Вот это было основное. И уже потом — некоторая унификация ступеней образования»
«У нас свои понятные внутренние российские задачи. В нынешних условиях эти задачи еще более четко очертились, приобрели новые грани, звучание. Мы должны сосредоточиться на решении этих задач — на создании российской инновационной продукции, на вопросах трудоустройства студентов», — сказал Наркевич. Вопросы формы системы образования — двухуровневая она будет или одноуровневая, — сейчас остро не стоят. Тем более, полушутя заметил ректор, что советские и российские медицинские вузы задолго до Болонского процесса имели многоуровневую систему подготовки — специалитет, интернатура, ординатура. «Один уровень осваиваешь, другой, и дальше учись всю жизнь. Я думаю, никто не собирается отказываться от лозунга “учиться всю жизнь”, что бы там ни говорили», — полагает Игорь Наркевич.
Отвечая на вопрос «Стимула», стоит ли ожидать обратной реформы системы российского высшего образования, Глеб Туричин ответил: «Любое резкое движение в образовании — это очевидный вред для системы. В свое время не надо было отказываться от хорошей советской образовательной системы. Тех, кто от нее тогда отказался, по-хорошему надо бы спросить: зачем? Всякая перестройка на самом деле является злом. Потому что, когда есть какая-то система и люди привыкают в ней работать, ее мелкие огрехи будут постепенно исправляться пониманием людей-исполнителей, а всякий раз, когда затевается большой переворот, это обязательно сначала приводит к падению. Падение качества гарантировано. Потом будет выползание опять». Он высказался в пользу сохранения специалитета в сфере инженерной подготовки, отметив, что в Корабелке один из самых больших специалитетов — 240 мест на первом курсе из приема чуть меньше 1000 человек. Программы специалитета реализуются в основном по инженерным специальностям. «Мы год от года увеличивали набор на специалитет. И еще немножко его увеличим там, где это реально нужно, там, где конструкторские и технологические специальности. Технолога и конструктора за четыре года невозможно подготовить, это профанация. Их нужно готовить даже не пять, а пять с половиной лет, это важно, нужно, от этого не просто польза будет — это единственный вариант», — полагает Глеб Туричин. При этом ректор Корабелки отметил, что на юридических и экономических специальностях в вузе работает двухуровневая система.
«У нас свои понятные внутренние российские задачи. В нынешних условиях эти задачи еще более четко очертились, приобрели новые грани, звучание. Мы должны сосредоточиться на решении этих задач — на создании российской инновационной продукции, на вопросах трудоустройства студентов. Вопросы формы системы образования — двухуровневая она будет или одноуровневая — сейчас остро не стоят»
«Я всегда был апологетом того, что называется специалитетом, — единого инженерного образования. В инженерном деле, в естественных науках нужно учить студентов пять с половиной лет, чтобы научить хорошо. Учить с элементами принуждения в обучении, так устроен учебный процесс, никогда еще во вред это никому не шло, — пояснил он. — Но однажды эту систему сломали. Ее вернуть сейчас взмахом волшебной палочки невозможно. Придется снова все переделывать. И это будет еще один такой же слом. только назад. Я не думаю, что это оправданно. Лучше пусть цветут сто цветов», — полагает Глеб Туричин.
Того же мнения и глава Российского химико-технологического университета имени Д. И. Менделеева Илья Воротынцев: «Высшее образование — это достаточно консервативная среда, она реагирует на изменения с отложенным эффектом. Несмотря на то что мы находимся в Болонской системе, в России до сих пор есть специалитет, такие программы подготовки есть и в РХТУ. Любая трансформация — это затраты большого количества ресурсов. Мы и так пережили недавно внедрение большого числа ФГОСов, когда нагрузка на преподавателей в части изменения учебных программ и учебных планов была весьма существенной. Не хотелось бы опять все переделывать». По его мнению, если двухуровневая система будет отменена, то «перед государством встанет большая задача по правильной оценке потребности в специалистах, которые нужны стране».
Игорь Наркевич отметил гибкость двухуровневой системы подготовки как одно из ее основных достоинств: «В советское время система была нацелена на массовую подготовку однотипных работников: 300 инженеров, 300 врачей, 300 учителей, 300 художников. Сейчас однотипные специалисты не так нужны, как разнообразные, потому что меняется экономика, сокращается число людей, занятых в промышленности, появляется множество новых сфер. Причем это не какие-то черно-белые полосы, в новых сферах есть разные нюансы. Даже в наших химико-фармацевтических специальностях. Одному нужен специалист по синтезу моноклональных антител, другому — биотехнолог, который делает вакцины, третьему нужны специалисты по синтезу антибиотиков, четвертому просто нужны аналитики, и так далее. Развивается диверсифицированная подготовка под заказ работодателя, причем чем конкретнее, тем лучше, потому что от этого зависит трудоустройство выпускника. Мы стараемся делать так, чтобы к концу обучения он уже понимал, где он будет работать и что он будет делать».
По мнению Ильи Воротынцева, преимущество Болонского процесса — в появившемся сравнительно недавно формате «2 + 2 + 2», где первые два года — это базовая часть бакалавриата, следующие два — настройка под индустрию, и потом можно поменять или дополнить направление в магистратуре. «Для студентов такой формат дает больше возможностей», — отметил Илья Воротынцев.
Юрия Борцова поступила на факультет музыки Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена в 2003 году, когда Болонская система начала внедряться в российских вузах. Студентам предоставили право выбора — специалитет или бакалавриат плюс магистратура. «В Болонской системе для меня привлекательным было то, что эти дипломы должны были признаваться в Европе. Я занималась оперным вокалом, и это было важно для участия в международных конкурсах. Но признания дипломов так и не случилось, — поделилась певица и педагог. — С другой стороны, мне всегда казалось, что четыре года бакалавриата для высшего образования — это мало, а шесть лет, если дополнить бакалавриат магистратурой, — слишком долго, так как я хотела скорее пойти работать. В итоге я решила учиться пять лет на специалитете».
Рауф Шумяков поступил в Санкт-Петербургский государственный университет на специальность «история» в 2017 году: «Я поступил на бакалавриат, вариантов получения исторического образования в форме специалитета, насколько я помню, не было». После окончания бакалавриата в 2021 году он поступил в магистратуру Европейского университета в Санкт-Петербурге по тому же профилю. «Среди преимуществ двухуровневой системы мне видится гибкая система обучения: подстройка образовательного трека под интересы и нужды студента путем выбора профиля, элективов и факультативов. Ты берешь те курсы, которые тебе интересны и которые важны (скажем, при специализации по Новой истории России полезны курсы по истории революций или политического террора, которые историку Античности или Древней Руси ни к чему). Гибкость выражается также в возможности сменить профиль обучения после окончания бакалавриата. Другим преимуществом является высокая академическая мобильность. Одной из задач Болонской системы и была, насколько мне известно, мысль обеспечить условия свободной ротации студентов и преподавателей между вузами как в своей стране, так и между странами — осваивая курсы, приобретая навыки и компетенции в тех местах, где они представлены, попутно же познавая мир в его разнообразии. У студента, к примеру, из Швейцарии была возможность окончить бакалавриат дома, магистратуру в Германии, а докторантуру (аспирантуру) во Франции. Или же попросту съездить поучиться на семестр в другой вуз в рамках академического обмена. Я подавал документы на обмен в Германию на третьем курсе, но не прошел конкурс. Я считаю себя “бенефициаром” двухуровневой системы. Окончив бакалавриат в СПбГУ, магистратуру я выбрал в Европейском университете, так как здесь работает профессор, с которым я хотел работать и писать диссертацию, а также предлагаются курсы, важные для моей исследовательской деятельности. Здесь делается крен в сторону академической деятельности и овладения именно исследовательскими навыками, которым учат. В то же время в бакалавриате СПбГУ я смог получить базовое историческое образование. Этому способствовало обилие исторических дисциплин в их фактографическом выражении плюс специальные дисциплины, смог расширить свой кругозор и приобрести первичные исследовательские навыки».
«Любая трансформация — это затраты большого количества ресурсов. Мы и так пережили недавно внедрение большого числа ФГОСов, когда нагрузка на преподавателей в части изменения учебных программ и учебных планов была весьма существенной. Не хотелось бы опять все переделывать»
Выпускник бакалавриата Института истории СПбГУ и первокурсник магистратуры того же вуза в Высшей школе журналистики и массовых коммуникаций Александр Кириенко поделился со «Стимулом» своим мнением о минусах двухуровневой системы. «Бакалавриат — это, по сути, неоконченное высшее образование, и для получения профессиональных навыков нужно поступать в магистратуру. А поступить гораздо сложнее в силу меньшего количества мест. Это также удлиняет сроки обучения. Вместо пяти лет получается шесть. Еще из минусов — встречающееся дублирование программы бакалавриата в магистратуре». Его однокурсница Анастасия высказала мнение, что Болонская система «может тормозить процесс обучения»: «Если раньше после специалитета сразу шли в аспирантуру, то теперь нужно еще два года что-то делать, чтобы туда попасть».
